Самые трудные годы

Терехова (Моисеева) Екатерина Михайловна (1919-1979 гг.)

Когда началась Великая Отечественная, маме было восемнадцать с половиной. Отец ушел на фронт в начале июля и осталась беременная Катерина, как и миллионы русских женщин, ждать вестей с фронта, растить сыновей и работать не покладая рук.

Мальчик родился в конце августа, через неделю пришел бригадир и сказал, что пора выходить на работу. Уборка в колхозе началась, куда она будет девать детей, никого не интересовало. Старших отводила к умирающей от туберкулеза свекрови, с малышом согласился сидеть соседский девяностолетний дед. А через полтора месяца маму судили при всем честном народе в клубе за невыработку трудодней. И то, что ее не посадили — просто чудо. По меркам военного времени это был не проступок, было это преступление. Спасла маму соседка, которая осталась с детьми, она догадалась привести их всех в клуб, на суд. Женщина-судья, увидев детей, смягчилась, мама отделалась строгим предупреждением и обещанием впредь трудодни вырабатывать.

Маленький Миша умер в середине октября, дед недоглядел, напоил кислым молоком. С почерневшим от горя лицом, на второй день после похорон, мама пошла зарабатывать трудодни.

В конце осени в деревне стали ощущать нехватку еды. Весь свежий урожай сдали государству, а также почти всю, какая была, живность. Выручали коровы, которых еще не забрали. У мамы была кормилица — большая красно-пестрая корова Белка. Сена было совсем мало, поэтому весь ноябрь, пока снег небольшой, коров и телят выпускали в поле. Где и что нашла Белка непонятно, но что-то съела и сдохла. Мама часто вспоминала этот случай, и каждый раз переживала ту безысходность заново. Первый год войны, наверное, был для нее самым тяжелым. Не было еды, не было дров, не с кем оставить детей, нечего надеть и обуть, все обменяла на еду. Спасали только письма с фронта, благодаря им она и держалась.

Мама рассказывала о войне буднично. Просто говорила, что не ела по два-три дня, работала по двенадцать — пятнадцать часов, а потом и по хозяйству дома. Вечером стирала одно единственное платье, а утром его надевала. Как оставляли ей ее крохотные сынки картошку, которую она варила им на весь день, потому что заметили, что мама дома не ест. Ни разу мы не слышали, чтобы она жаловалась на военные трудности или жалела себя, детей. Да, себя — никогда.

В 1944 году мамин отец добился, чтобы её отпустили в свой родной колхоз, к родителям. «Вот здесь, — говорила мама, — я зажила. Главное, перестала бояться за детей да и голода уже такого не видела».

Летом 1945 года вернулся с фронта ее Андрей. Стали жить дальше, рожать да растить детей и работать, как всегда от рассвета до заката, зарабатывать трудодни.

Ни мама, ни отец не дожили до того времени, когда их поколение стали называть героями. Они просто прожили свою жизнь, такой, какой она им досталась.

Елена Гуляева.